Бывают войны красивые, бывают уродливые, а бывают - абсурдные. И не стоит путать эти категории с категорией потерь. И первая, и вторая, и третья может унести тысячи, даже сотни тысяч жизней. И если люди гибнут ради абсурда, их смерть не становится ничуть легче, просто со стороны она кажется гротескным мазком, нелепо возникшем на стройной картине мира. Война в Судане во многом была нелепой. Десятки разрозненных племен со своими древними счетами, склочные войны между повстанцами, перевороты в правительстве, борьба за нефть и религиозное безумие смешались с выстрелами автоматов и стрекотом вертолетов. У этой войны был привкус стали, пороха и жженого сена. Танки подступали к соломенным хижинам, люди закидывали горящими бутылками современные баржи, а власти подписали договоры о сотрудничестве с другими странами и в то же время издавали указы о побивании камнями.
А началось все, конечно, с Фобоса. На этот раз он превзошел сам себя: за несколько лет, что они отдыхали в Африке, молодой бог узнал все о политической обстановке в несчастном Судане. Хотя там и узнавать-то было особенно нечего, все страхи местного населения лежали на поверхности. Он эти страхи с удовольствием усугубил и подарил папочке новое поле деятельности на целых двадцать два года. Хотя квартиру они так и не продали, но долгие годы Арес наведывался в нее хорошо, если раз в месяц, потому что война в Южном Судане шла, казалось, сразу везде, и ему нужно было быть в нескольких местах одновременно. Политики и руководители восстания менялись, как перчатки, менялись и названия, и стяги, а пули все свистели. Это была одна из тех войн, в которых сам Арес не принимал деятельного участия, разве что слегка подталкивал отдельных людей в нужную сторону, а дальше карусель раскручивалась сама. Вообще в последние века его помощь воюющим требовалась все реже: вместо его воинственного клича у них теперь были показания приборов и заманчивый блеск нефтяных озер. Тысячи жизней, которые ничего не стоили, и на их фоне несколько десятков метров драгоценных месторождений. Да, теперь их уже не надо было вдохновлять и подстегивать. Теперь важнее был вопрос снабжения. Ну и давления со стороны всяческих миротворцев. В последние годы смерти продолжались до тех пор, пока гуманисты не лезли в горячие точки, и не переводились те, кто мог нажиться на оружии. Этим Арес в основном и занимался все двадцать два года. И не то, чтобы ему это было не интересно: о, он до невозможного расширил свою коллекцию огнестрельного оружия! Тем более, что в квартире в соседней Боливии ее можно было хранить прямо на стенах. И на столах. И на подоконниках. И на полках. А местами на полу и на потолке. Например, скорострельный автомат подвешенный за курок, очень красиво болтался над кроватью. В общем, в этой абсурдной войне были свои плюсы, да и мало ли было у Ареса за прошедшие века рутинной грязной работы? Дело было не в этом.
Аресу не нравилось, что последние несколько месяцев по Судану разгуливал Фобос. Не парил от одного штаба к другому, разжигая страхи и суеверия, а именно бродил среди людей, мрачной бледной тенью. Арес легко узнавал его следы то на поле боя где-то неподалеку от себя, то в какой-нибудь захолустной деревне, куда только-только собирались войти войска повстанцев. Часто он ошивался рядом с наркоторговцами или возникал где-то среди разрушенных поселений, но через час уже исчезал без следа. Как будто то ли не хотел видеть отца, то ли вообще забыл о его существовании. Но Арес не в первый раз встречался с такими припадками меланхолии, поэтому, пока сын был где-то на виду, бог войны спокойно занимался своими делами. В конце концов, где еще воплощенному Страху коротать вечера, как не в стране, охваченной агонией? Но месяц назад он пропал. Ну хорошо, пусть «пропал» - не самое правильное слово. Арес всегда мог сказать, где находится его сын, если бы приложил усилия. Но в то же время, если он не чувствовал этого постоянно, это значило, что младший бог хочет скрыться. Аресу это не нравилось. Фобос слишком увлекся человеческими привычками: сигареты, какие-то дурацкие книги и прочая чушь вели его куда-то не туда. Так что в середине декабря, выкроив время между очередными этапами мирных переговоров и предательских нападений, Арес решил вернуться в их с сыном квартиру и поискать его.
Среди своих тщательно разложенных на столах коллекций пистолетов и ножей он нашел таблетки неизвестного происхождения, на полу – пятна засохшей крови, покрытые коркой пепла.
«Тартар тебя раздери!» - Арес замер над серо-бурым пятном. Он как-то резко забыл и про переговоры, и про поставки оружия. Бог, который пытался отравиться. Бог, который пытался что-то сделать с собой. Его сын. Его любовник. Его муж, Цербера ему в печень!
Арес одним движением стряхнул с куртки землю, копоть и остатки чужих мозгов, и камуфляжный костюм превратился в строгий костюм-тройку, в котором он разгуливал по миру последние лет десять.
«Я найду тебя, вправлю тебе мозги на место, чтобы ты больше не мечтал мне тут о суициде… а потом убью», - бог Войны громко хлопнул дверью и услышал, как с полки у двери посыпались патроны.
Фобоса не пришлось долго искать: он обнаружился в одном из своих любимых подполий, где устраивали собачьи бои. Арес не любил собачьи бои: псы были прекрасными воинами, но лучше бы они перегрызали глотки свои часто трусливым и бесполезным хозяевам. Он, не глядя, протолкался через толпу у сетки, отгораживающей арену, и возник рядом с бочкой, на которой его сын не слишком удачно изображал из себя античного философа.
- Фоб. Давай поговорим.
Отредактировано Ares (09-06-2013 19:50:36)
